BiologyExperts

И мы не только говорим, мы верим этому. Дарвин был энтузиастом игры в трик-трак, и, не удивительно, он часто побеждал при игре против своих детей. Одна из его дочерей вспоминает, что "мы хранили список дуплетов, брошенных каждым, и я была убеждена, что он бросал лучше, чем я". Это убеждение знакомо всем неудачливым игрокам в трик-трак. Оно помогает нам сохранять веру в нашу компетентность и таким образом помогает нам убедить других в этом. Оно также обеспечивает устойчивый источник дохода для ловкачей трик-трака.

Самовозвеличивание всегда происходит за счёт других. Говорить, что вы проиграли из-за невезения, — то же самое, что говорить, что вашему противнику просто повезло. Даже если не рассматривать игры и другие открыто конкурентные занятия, то сигнал вашего гудка должен заглушить другие гудки, поскольку статус — относительная вещь. Ваше приобретение — это потеря остальных.

И наоборот, чья-то потеря — ваше приобретение. Из-за этого неосознанное стремление к статусу может стать отвратительным. В маленькой группе (скажем, в деревне охотников-собирателей) человек весьма заинтересован в преуменьшении репутаций других, особенно того же пола и близкого возраста, поскольку в этом слое существует естественная конкуренция. И снова лучший способ убедить людей в чём-то, включая недостатки их соседей, — верить тому, что вы говорите. Поэтому можно ожидать, что у иерархичного вида, владеющего речью, особи будут часто рекламировать свои подвиги и принижать подвиги других, и делать то и то с убеждением. Действительно, в лаборатории социальной психологии люди не только склонны приписывать успех навыку, а проигрыш — случайности, они склонны оценивать деятельность других диаметрально противоположно. Судьба — это то, что вынуждает вас терпеть неудачу, а других людей — преуспевать, способности действуют наоборот.

Часто принижение других пребывает на чуть обнаружимом уровне и может даже исчезать, если эти другие — семья или друзья. Но следует ожидать, что оно достигнет большой величины, если два человека соперничают за что-то вроде конкретной женщины, конкретного мужчины, конкретного профессионального признания. Ричард Оуэн был обозревателем, жёстко раскритиковавшим "Происхождение видов". Он был выдающимся зоологом и палеонтологом. У него были собственные идеи насчёт изменений видов. После выхода его обзора Дарвин отметил, что "лондонцы говорят, что он обезумел от зависти, потому что о моей книге все говорили". Оуэн убедил сам себя (и, следовательно, других) что работа конкурента была хуже? Или Дарвин убедил сам себя (и, следовательно, других), что человеком, который угрожал его статусу, двигали эгоистичные мотивы? Вероятно как то, так другое, а возможно — и то, и то.

Острая чувствительность, с которой люди обнаруживают недостатки своих конкурентов, — одно из чудес природы. Требуется Геркулесово усилие, чтобы управлять этой тенденцией сознательно, и усилие должно повторяться регулярно. Некоторые люди могут мобилизовать достаточно воли, чтобы не говорить о конкурентах как о никчёмных людях; они могут даже произносить нечто шаблонно-викторианское о "достойном противнике". Но обуздывать само восприятие — бесконечный, неосознанный, всеобъемлющий поиск признаков никчёмности — это верно работа для Буддистского монаха. Честность оценки просто вне досягаемости большинства смертных.